Реинкарнации Давида Финкельштейна

Глава 1. Анонимные Американцы Петербурга

Погожим июльским днем 1906 года Давид Александрович Финкельштейн вышел из дома №14 на Кузнечном переулке, что в С.Петербурге. Хозяйским взглядом окинув только что закрепленную на фасаде дома вывеску «Т-во Мелодифон», он достал из кармана серебряные часы, посмотрел на время, чему-то загадочно улыбнулся и направился в сторону Пассажа, что на Невском проспекте. В руке он держал свежий выпуск журнала «Граммофон и фотография»

В журнале была опубликована статья с громким заголовком “Новое граммофонное предприятие в России”. В ней, в частности отмечалось, что «Американское анонимное товарищество «Мелодифон» задумало распространить свои операции в Империи. С этой целью, оно сняло в Петербурге помещение и начало производить в нём запись голосов русских артистов. В статье говорилось, что записью руководят техники-иностранцы, имеющие большой опыт в этом деле, полученный ими в крупных заграничных компаниях. Уже записано 150 номеров и. репертуар постоянно пополняется, так как запись происходит ежедневно.

Рис 1. Рекламное объявление Товарищества «Мелодифон»

Далее анонимный автор статьи подчеркивал, что ему удалось прослушать несколько пробных номеров, и он может с полной ответственностью утверждать, что они не уступают оригинальным пластинкам Общества “Граммофон”. Такой результат записи объяснялся не только опытностью инженеров, но и усовершенствованным способом записи, а также применением особых прессов, представляющими последнее слово техники.

Поскольку пластинки планировалось выпускать в Петербурге, то Товарищество, в виду этого обстоятельства, решило формировать репертуар сообразно желаниям самих любителей граммофона, проживающих в столице. Редакции журнала было поручено, провести соответствующий опрос. Издание обратилось к своим читателям с предложением сообщить, каких артистов желательно ангажировать, и какие, именно, номера они должны исполнить. В конце июля пластинки, список которых планировалось опубликовать в следующих номерах, должны были поступить в продажу.

В одном из следующих номеров журнала редакция планировала опубликовать статью с подробным описанием записи и способа фабрикации пластинок. Была анонсирована и новость о том, что при фабрике будет устроена постоянная станция для записи голосов всех желающих. За пятьдесят рублей каждый заказчик мог получить 12 пластинок гранд с увековеченным на них его исполнением.

К сожалению, публикацией этой заказной статьи, журнал расписался в собственной некомпетентности. Редактору не пришло в голову навести необходимые справки и проверить, что за вывеской американского анонимного Товарищества «Мелодифон» скрывалась новая пиратская компания Давида Финкельштейна. Разразился громкий скандал.

Неудивительно, что сентябрьский номер этого журнала оказался и последним. Когда вскрылась горькая правда, то его издателю г-ну Копаныгину пришлось закрыть редакцию, и вернуться к своему прежнему занятию - посредничеству при купли-продажи недвижимости. Так печально закончилась история журнала, который в течение 5 предыдущих лет с переменным успехом выходил под названиями “Граммофон и фонограф” и “Свет и Звук”.

Заказчиком размещения скандальной публикации был некто Семен Кугельштыпер – фигура явно подставная и достаточно темная. На самом деле вся эта рекламная акция была спланирована и осуществлена нам уже известным Давидом Финкельштейном со знакомства с которыми мы и начали нашу историю.

Причин прикрываться посредником у Давида Александровича была масса: в статье было много заведомо ложной информации. Во-первых, никаких больших записей «Мелодифон» не делал и делать не собирался. Во-вторых, Финкельштейн лично покупал в Пассаже самые новые и самые ходовые пластинки АО «Граммофон», а его подопечные изготовляли с них гальваническим способом копии-матрицы. Потом они печатали с этих матриц большим тиражом пластинки и продавали их по демпинговым ценам. В-третьих, анонимное Товарищество не платило и не собирались платить гонораров артистам, а в рекламу вложились один только раз. Да и сама реклама была рассчитана исключительно на оптовых покупателей.

Действительно, слово «анонимное» в названии нового Товарищества, было ключевым. Финкельштейн, наученный опытом с «Парлофоном», сделал все, чтобы о его «Мелодифоне» не было никакой лишней информации: никто ничего не знал ни о составе учредителей, ни о руководстве нового Товарищества. Конспирация была как в РСДРП. К делу имели доступ лишь проверенные лица, причастные непосредственно к той или иной работе. Все они умели держать язык за зубами, вели скрытный образ жизни, избегали излишних встреч общались под псевдонимами. Деловая переписка велась с использованием кодовых фраз и условных выражений, а документы и бухгалтерские книги хранились в тайниках и сейфах.

Сам Финкельштейн всячески дистанцировался от Товарищества при этом полностью владел информацией и управлял всеми процессами. Контора, снятая в Кузнечном переулке, и оформленная на загадочного Семена Кугельштыпера, должна была отвлечь внимание общественности, властей и артистов от фабрики на Полюстровском проспекте, которая день и ночь печатала контрафакт.

Несмотря на строжайшую конспирацию бизнеса Финкельштейна информация о некоторых его партнерах была известна. Одним из его ближайших соратников был купец первой гильдии Михаил Моисеевич (Мовшевич) Розеноер – владелец паровой типографии и литографии. Их деловые отношения начались еще в бытность его работы в «Зонофоне». В этой типографии, расположенной на Литейном проспекте, № 43, что против Бассейной улицы, печатались этикетки для легальных пластинок «Зонофон» и «Граммофон», а впоследствии и для пиратских «Парлофон», «Мелодифон» и «Excelcior»”. Качество печати было отменным, что позволяло выпускать пластинки шикарного товарного вида. При этом качество их звучания явно недотягивало до оригинальных, но это уже было неважно.

Всеядность типографии Розеноера, в отношении формирования портфеля заказов, была всем известна. Михаил Моисеевич печатал все, что приносило хороший доход, и делал он это с отличным качеством и без лишних вопросов. Именно поэтому типографию любили большевики, эссеры, черносотенцы и Давид Александрович.

В конце июля 1906 года техник Мультоп снял с пресса первую пластинку «Мелодифон», изготовленную на новом оборудовании – работа закипела. Запуск «Мелодифона» был прямым продолжением работы «Парлофона» и демонстрировал эволюцию мышления Финкельштейна. Сняв пенки с творчества отечественных звезд и, вызвав их законное возмущение, он решил сбить волну артистического гнева и наварить на иностранцах, дефицит пластинок которых начал ощущаться на рынке. Именно поэтому каталог якобы американского анонимного Товарищества «Мелодифона» поражал обилием мировых звездных имен: Адамо Дидур, Титта Руффо, Джованни Зенателло, Регина Пачини, Алессандро Бончи и др. И этот ход сработал. Отечественные звезды успокоились на время, а вот руководство таких компаний как АО «Граммофон», «Зонофон», «Фонотипия», напротив активизировались и старались разными способами ставить палки в колеса.

Пластинки «Мелодифон» выпускались исключительно двухсторонними - гигант и гранд, и продавались соответственно по 4 руб. и 2 руб. 20 коп., т.е. по той цене, по которой продавались такие же пластинки Общества «Граммофон». На самом деле цены были гораздо ниже, а продажа производилась только господам торговцам по оптовому прейс-куранту. В этом же здании располагался главный склад для России фабрики граммофонных аппаратов «Парлофон».

Рис 2. Этикетки «Мелодифон» и «Фонотипия»

Новую компанию «Мелодифон Рекордъ» быстро окрестили “русской Фонотипией”. Действительно, рисунок её этикетки удивительным образом напоминал этикетку известной итальянской фирмы. Подобная “мимикрия” была своеобразным подчерком Давида Александровича. Действительно, зачем что-то придумывать новое, когда покупатель уже знает марку и проще клюет на внешнее сходство.

Чтобы делать пиратские копии с пластинок «Фонотипия» Финкельштейну не нужно было ехать в Европу. В Петербурге, по адресу Чернышев пер. 20, в 1907 году работал Торговый Дом «Северинъ», который был не только представителем известной Германской фирмы «Линдстрем в Берлине», но и предлагал широкий выбор пластинок «Фонотипия». Финкельштейна неоднократно замечали по этому адресу непременно с новыми пластинками в руках.

Справка:
Предприятие «Societa Italiana di Fonotipia Milano» было образовано в Милане в 1904 году, в качестве филиал берлинской граммофонной компании Карла Линдстрема (Lindstrom Phonograph Company of Berlin). Гордостью каталога компании были записи итальянских оперных певцов, выступавших в оперном театре «Ла Скала». «Фонотипия» также имела представительство в Париже, где она записывала французских артистов.

Пиком активности «Мелодифона» на Российском рынке можно считать 1908 год. Именно тогда поддельные пластинки «Фонотипия» покупатели встречали чаще чем прежде. Газеты отмечали, что несмотря на громкие имена продаются они гораздо дешевле и покупатели на это ведутся. Рядовым любителям музыки было совершенно безразлично – легальные это диски или пиратские. Голосуя рублем за контрафактные записи мировых звезд, они сами того не зная, голосовали за Финкельштейна, доходы которого росли как на дрожжах.

Наблюдая за этим потребительским ажиотажем, Давид Александрович всем своим поведением давал понять, что «Мелодифон» – это американская компания, к которой он не имеет никакого отношения, но осведомленные люди в Петербурге знали - откуда ноги растут.

Глава 2. Excelsior и лик Императора

Наряду с пластинками «Мелодифон» Американское анонимное Товарищество также взяло на себя исключительную продажу в России пластинок марки Excelsior. Первоначально они выпускались односторонними в форматах гигант и гранд, цена им назначалась в 1 руб. 50 коп. Позже диски гранд стали двусторонними, и продавались уже по 2 руб. 20 коп.

Рис 3. Этикетка «Excelsior»

Судя по информации на этикетке пластинки "Excelsior Concert Record", производящая их компания была международной и имела отделения в Чикаго, Париже и Лондоне. Однако на самом деле обозначенной компании в этих городах никто никогда не знал и не видел. Все пластинки под этой маркой, как и пластинки «Парлофон» и «Мелодифон» печатались в Петербурге на Полюстровском проспекте, где располагалась фабрика нашего героя.

Это была очередная задумка Финкельштейна в попытке запутать следы и напустить туману вокруг всех его дел, которые росли как на дрожжах. Давид Александрович поднимался в своем бизнесе все выше и выше и, будучи натурой возвышенной и творческой решил закрепить свои успехи в название нового лейбла. Латинское слово Excelsior – означало «всё выше», а вот с английского переводилось как стружка. Новым лейблом Давид Александрович планировал продолжать снимать стружку с отечественных артистов, прикрываясь названием зарубежной компании.

Финкельштейн к каждому своему проекту подходил серьезно и комплексно. Очередной новый лейбл он запускал только тогда, когда предыдущий отрабатывал себя, а количество исков становилось угрожающим и преодолевало критическую отметку.

Каталог "Excelsior", при внимательном изучении, мало чем отличался от каталога «Парлофона»: любимая Анастасия Вяльцева, Мария Михайлова, Антонина Нежданова, Александр Розанов, Александр Брагин, Дмитрий Бухтояров, Николай Большаков, Оскар Камионский, Павел Андреев, Владимир Касторский, Хор 3-го эскадрона лейб-гвардии конного полка. Не были забыты и такие мировые звезды как Энрико Карузо, Олимпия Боронат, Целестина Бонинсенья, и др. За два года выпуска пластинок Excelsior Recordings их каталог тянул на государственную премию и случай подвернулся.

Когда Финкельштейну стало известно о подготовке к проведению первой всероссийской выставки «Музыкальный мир», то он сразу понял, как использовать ее себе на пользу. Поскольку выставка ставила перед собой исключительно коммерческие цели и была сосредоточена в руках знакомых дельцов-авантюристов, то Финкельштейн быстро нашел с ними общий язык. Даже несмотря на то, что все закончилась крупным скандалом, печальные результаты которого пришлось разбирать в стенах Окружного суда, Давид Александрович не только вышел сухим из воды из этой истории, но и получил за пластинки Excelcior престижную награду.

Рис 4. Этикетка Excelsior с изображением золотой медали «За трудолюбие и искусство» от министерства финансов».

По итогам работы выставки пластинки Excelsior были отмечены памятной золотой медалью Николая II. На её лицевой стороне был изображен профильный портрет Николая II, по окружности надпись Б.М. Николай II Императоръ и Самодержецъ Всеросс, на обратной стороне в обрамлении венка из дубовых листьев надпись: «За трудолюбiе и искусство отъ министерства финансовъ». Гениально!.

Во времена царствования Николая II медалью действительно поощрялись наиболее отличившиеся участники разнообразных промышленных и иных выставок, но никак не производители подделок и контрафакта. Но Финкельштейн – он такой один и для него не существовало преград при движении к заветной цели.

Начиная с 1907 года все этикетки пластинок Excelsior содержали изображение профиля Самодержца Всероссийского и внушали трепет, уважение и высокое доверие, как оптовым продавцам, так и рядовым покупателям. Но задумка Давида Александровича шла еще дальше и выше. Светлый лик на пластинке должен быть своеобразной охранной грамотой от непрекращающихся попыток нанести удар и закрыть прибыльный бизнес Финкельштейна.

Расчет оказался верным. При очередной попытке изъятия полицейскими чинами из торговли контрактного товара они, обнаружив на пластинках лик Помазанника Божия, впадали в ступор и не знали, что делать - то ли отдавать честь и стоять на вытяжку перед пластинками, то ли не замечать их и проходить мимо от греха подальше. Разве могут пластинки с изображением Царя быть контрафактными – рассуждали чины в жандармско-полицейских кабинетах, рассматривая этикетки Excelsior и вспоминая о дорогих подарках от Давида Александровича.

Финкельштейн отлично разбирался в человеческих слабостях. У него было хорошо развито чувство юмора, и понимание логики хода мысли полицейских государственных служащих. Еще он видимо обладал даром предвидения и умел опережать время, поскольку независимый лейбл звукозаписи с названием Excelsior Recordings появился лишь в 1996 году в Амстердаме (Нидерланды). Но это так, к слову.

В 1907 году Финкельштейн еще более укрепил свои позиции на рынке -: Товарищество "Мелодифон" открыло Московское отделение. Для белокаменной был отпечатан специальный тираж каталога двухсторонних "Гранд" пластинок "Excelsior" с Государем Императором на этикетке.

Окончание в 1908 году смутного времени совпало с назначением нового директора российского отделения АО «Граммофон». После долгих поисков и переговоров должность была предложена Александру Георгиевичу Михелесу, прежде занимавшемуся издательским делом.

В декабре 1908 года новый директор выпустил в свет первый номер журнала «Официальные известия Акционерного Общества «Граммофон» в котором был опубликован типовой договор между Обществом и оптовым покупателем. Помимо финансовых условий там был и пункт о пиратстве, который запрещал продавцам торговать контрафактом параллельно с легальной продукцией Общества.

Именно этот пункт договора был направлен против пластинок «Парлофон», «Мелодифон», Excelsior и лично Финкельштейна и следствием столкновений интересов Михелеса и Финкельштейна, пиратский бизнес которого наносил огромный ущерб АО «Граммофон». Сходу закрыть фабрику Финкельштейна у Александра Георгиевича не получилось – все его исковые заявления утонули в делопроизводстве, проволочках и досудебных разбирательствах. Он сразу почувствовал мощное и хорошо организованное противодействие.

Особо сильное впечатление на Михелеса оказала личная встреча с Давидом Александровичем, на которую тот прибыл в сопровождении сразу двух адвокатов. Увидев расклад сил, Александр Георгиевич понял, что это не просто крепкий орешек, а еще тот фрукт…

Исчерпав административный ресурс Михелес решил бороться с Финкельштейном на законодательном уровне. Он начал готовить замечания и предложения в "Законопроект об авторском праве на литературные, музыкальные, художественные и фотографические произведения", который был вынесен на всеобщее обсуждение. Когда об этом узнал Финкельштейн, он тут-же понял все последствия принятия такого закона и предложил Михелесу встретиться без свидетелей на что Александр Георгиевич неожиданно ответил согласием.

Подробности этой встречи неизвестны, но последствия долгого и трудного разговора не заставили себя ждать. Складывалось впечатление, что граммофонные короли нашли общий язык и поделили рынок.

Осенью 1908 года произошло важное событие – главная контора и центральный склад для всей России АО «Граммофон» переехали из Петербурга в Москву. В столице осталось отделение Общества, контора которого продолжала выполнять заказы Петербургского района.

Для Финкельштейна эта была приятная и похоже ожидаемая новость, поскольку главный генератор его проблем удалился из города. Наш герой почувствовал себя то ли граммофонным хозяином Петербурга, то ли Орфеем, отправляющимся с аргонавтами в поход за золотым руном. Руки Давида Александровича оказались развязанными. По этому случаю он решил частично выйти из тени, обелить свой бизнес и открыть новый лейбл, но это уже совсем другая история.

Автор Александр Тихонов